Голландско-австралийский писатель и режиссер Рольф де Хеер ( « Десять каноэ» ) создал еще одну жалобную антиутопию, действие которой происходит в отдаленной части Тасмании и Южной Австралии и снято во время изоляции от пандемии, которая была особенно жесткой в Австралии.
Де Хир идет полным ходом, чтобы заявить о своих правах на поджанр этнографической документальной драмы . Его персонажи почти никогда не получают имен: просто , негритянка, коричневая девушка, коричневый мальчик, Все минималистично, камера Макса Кориндейла бродит по ненаходимой глубинке. По сути, ряд эпизодов его повествования остается загадочным и бессвязным.
После этого фильм начинается с резни, вокруг разбросаны тела, пока камера не фокусируется на семье. Черная женщина (Хусейн) заперта в железной клетке, пытаясь сбежать. Она изобретательно находит достаточно инструментов, чтобы создать своего рода ключ, который открывает дверь и доставляет ее в темную пустыню. Она не готова к сложной местности, у нее нет обуви, но, к счастью, она встречает услужливых азиатских братьев и сестер ( Дарсан и Дипти Шарма), которые живут в старинном поезде. Несмотря на то, что у троих нет общего языка, общения достаточно .
Позже Черная женщина найдет свои сапоги, но позже снова их потеряет . Втроем они прибывают в город, где их захватывают и заставляют работать на промышленном комплексе, где Женщина должна работать на свалке , пытаясь найти металл. Но ее находчивость вновь оказывается на высоте, и ей удается освободиться от оков. В конце концов, ей придется сделать жестокий выбор, если она вообще хочет выжить.
Партитура Анны Либцайт вызывает тревогу, несмотря на пение птиц и плеск воды. Мваджеми Хусейн с достоинством несет эту роль, даже без слов , она передает самое главное потерянного мира.
Бесконечное повторение заставляет эту функцию казаться раздутой: еще раз краткость имеет существенное значение, хотя очевидно, что драматические дуги не являются частью того, как рассказывается история, 96 минут, безусловно, кажутся намного длиннее. Будучи фильмом средней продолжительности, «Выживание» определенно имело бы большую силу.
