Знаете, я вот в последнее время всё чаще замечаю, как люди хвастаются своей отроческой глупостью. Вот я мол, такой дурак был, что аж ух! Такие глупости вытворял, что аж ах! Ну, меня это как-то за живое начало задевать. И я тогда в памяти порылся хорошенько и выудил оттуда замечательную историю, которая приключилась со мной и моим лепшим другом Жорой, в классе эдак шестом-седьмом. Учился с нами такой персонаж как Гена Чувиков. Уже тогда он был выше всех нас как минимум на голову. Всегда слегка сгорбленный, он носил своё тонкое, хрупкое тело на не менее тонких и длинных ногах. Маленькое круглое лицо, слегка оттопыренные уши. И в довершение, под узким лбом обиженно поблескивали два маленьких чёрных глаза. В общем, Гена - это такой себе ослик ИА, только если его не кормить месяц, а потом за еду заставить ходить на задних лапах. Так вот, всё Геннадий норовил к нам с Жорой в компанию влиться, за что, надо сказать, частенько ему доставалось. В день когда приключилась эта история, мы придумали Гене «задание», после которого он, в случае успеха, навсегда стал бы нашим другом. «Всего-навсего» ему нужно было просидеть урок физики в шкафу. Ну и что, скажут многие, что тут сложного? Да, ничего, если только не считать, что учительницей физики у нас была Хромова Нина Максимовна - величайшее творение зла на земле! Мы её боялись так, как глисты и вампиры чеснок. На её уроках даже мухи старались не летать, а мы дышать аккуратней, так, чтобы не привлечь её внимания. Когда она вызывала к доске, лично мне всегда хотелось с криком сигануть в окно и убежать подальше, зарыться глубже, свернуться калачиком и тихонько молчать. А ещё я помню, как она однажды заболела, так в школе карнавал был похлеще бразильского. В общем, Гена согласился. Сразу после физкультуры мы втроём влетели в класс. Нами быстро был выбран каземат для Геннадия. Им оказался двухэтажный пенал, стоявший в углу класса между стеной и остальными шкафами. Освободив верхнюю полку от бесполезного хлама, мы водрузили туда Гену. И всё бы хорошо, но ноги Гены были против всего происходящего. Гена пыхтел, кряхтел, подтягивал их к себе руками, но так и не мог зафиксировать - они постоянно открывали дверцу. Тогда, мы с Жорой выдвинули пенал, закинули туда снова Гену. Повернули пенал дверцей к стене и задвинули его обратно на место. Очень, очень довольные собой, мы уселись за свои парты. Через полминуты в классе началась обычная «переменная» паника – самолётики, крики, визг, суета. И только мы с Жорой сидели спокойно - в предвкушении. Нина Максимовна появилась классе в своей любимой манере – бесшумно, она словно материализовалась возле доски. Тут же прозвучал звонок и ученики, с воробьиным проворством разлетелись по своим местам. Началась перекличка и голос Нины Максимовны заскрипел, словно острый нож по стеклу. О да, её манера переклички это было что-то! Произнеся фамилию, она тут же впивалась взглядом в ученика и, только выпив из него всю душу, переходила к следующему. Гена шел в списке последним. - Чувиков, - пауза, тишина, - Гена Чувиков, - снова тишина. Взглядом, словно щупальцами, она обшаривает пустое место за партой, - Хорошо, - её, и без того тонкая, линия губ сжимается в еле уловимую полоску, - начнем урок. Пенал в углу класса хныкнул. Истерика своей лёгкой рукой постучала мне по плечу. Чтобы сдержать смех, я, что есть силы, стукнул ногой о парту. Но удара никто не услышал, потому, что в классе кто-то громко хрюкнул. Это, как ни странно, был Жора. Он хрюкал вцепившись зубами в рукав свитера. Красное лицо и глаза, которые вот-вот должны были вылезти из орбит, нещадно его палили. - Орехов! И тут Жора как давай лаять! Нет, он не смеялся, он именно лаял, как собака! Собрав волю в кулак, а вещи в портфель, я, под ошарашенные взгляды одноклассников, ринулся к двери, иуже в коридоре дал волю чувствам. Через секунду за мной вылетел Жора. Выйдя на улицу и отдышавшись, мы решили окончания урока не дожидаться, тем более, он последний, а Гена и так вылезет. Покричит, его и выпустят. С этой мыслью мы и разошлись по домам. Пообедали, переоделись и на стадион! А там футбол, футбол и ещё раз футбол, пока полностью не стемнеет. Бывало, что и мяча уже давно не видно, а мы всё бегаем. Потом чумазые, уставшие, но очень довольные собой мы шли домой…